Смущение до слез. .
Смущение до слез. . Обычный день в ***школе. Здесь особая атмосфера среди учителей и учеников. Сотрудничество и доброжелательность. Идет очередная подготовка к проведению тренинга управления собой в группе старшеклассников. Сегодня будет третье занятие. Тема: чувства и управление ими.
Еще не закончилась перемена. До начала занятия есть время. Двое пришли раньше всех, заняли удобные места, ждут остальных. Не спеша подходят другие участники группы. Звенит второй звонок, влетает последняя пара девушек с развеселыми физиономиями, шумным, частым дыханием от пробежки, внося перед собой аппетитный аромат школьной столовой в пространство сконцентрированного внимания жаждущей нового публики. Торопливо извиняясь, парочка в одну минуту рассредоточилась в кругу сверстников и приняла облик полного присутствия и интереса к происходящему. А происходило в этот момент всего лишь ожидание: что будет дальше. Психолог не спешит произносить слова, возвещающие начало занятия. Оно уже идет без слов. Иногда это гораздо интереснее: наблюдать, слушать, допускать эмоции, движения. Такие прелюдии быстрее мобилизуют учеников, повышают интерес. … А дальше как обычно: приветствие, цели. … С юмором преодолеваем кажущуюся затянутой паузу и шествуем вперед к законам психологии, мир собственных эмоций и поведения маленькими и большими скачками с упражнениями, приемами, техниками и играми.
Каждый раз, готовясь к тренинговому занятию, выстраиваю план действий, упражнений, тему для дискуссии или теоретический мини-блок. В общем, так готовится к уроку любой учитель.
Но здесь есть разница. Психологический тренинг – это не урок. Мало ли что я там себе спланировала. Сегодняшний настрой ребят совпадает с моим: веселый и игривый. Все может идти по плану или … с точностью наоборот. В моем понимании, тренинг – это импровизация. А тренеру необходимо непрерывно режиссировать стихийно развивающиеся события внутри группы. Конечно, есть общие цели, задачи, очень жесткие групповые правила, которые принимаются обоюдно всей группой. Но здесь главное, не нужно давать готовые знания. Важно то, чтобы каждый участник сам открыл для себя новое о себе, других, своих возможностях, нашел решение волнующих вопросов, определил свою позицию. Безусловно, многое зависит от состава группы, личностных особенностей каждого участника тренинга. Для психолога важны действия, которые внешне могут быть невидимыми. Необходимо успевать наблюдать за всем, что происходит и управлять эмоциями всех участников группы, точнее группы как единого целого, создавая некое пространство для освобождения излишнего напряжения, раскрытия новых сил, либо обуздания разрушающих чувств человека, эмоционального заражения ими всех участников.
Занятие шло как обычно. Практиковали эмоциональную устойчивость, определяли свои чувства, учились говорить о них. Как обычно, не всегда удавалось соблюдать правило «когда говорит один, все слушают» из-за свойств темперамента группы. Настроение у всех остается приподнятым, приближается финал, время ограничено. … И вот тут события принимают неожиданный ход. О, это очень интересно! Надо сказать, что так бывает очень часто, и это нужно предвидеть. Именно сегодня я не была к этому психологически готова. Высказанные эмоции даже не по поводу выполненного упражнения, что делается всегда, спонтанно вывели всю группу на серьезный и очень откровенный разговор. Делаем остановку, отталкиваясь от мнения каждого участника, договариваемся притормозить время для разрешения вопроса.
Впервые за 14 лет работы мне открылось новое в личности взрослеющего человека. О подобных случаях, поведении все читают, слышат, знают из СМИ, разговоров, книг. Но это там, где-то далеко, не с нами. И теперь это происходит здесь, в такой замечательной группе. Сегодня все веселые, доброжелательные, активные. И вдруг, внезапно один человек делает мощный выброс агрессии в виде сплава из гнева, ненависти и обиды, «забетонированных» с дошкольного возраста. Впрочем, ничего удивительного в этом нет. Человек терпел, терпел и дошел до предела. Мы знаем, что многие проблемы идут из детства. Все настолько ясно, знакомо и понятно. И не об этом дальше пойдет речь. Бывает нечто такое, с чем встречаешься впервые лицом к лицу. Агрессия была выражена в словесной форме одной из участниц группы в адрес другой. Группа встретила это известие с корректным удивлением и несогласием. После недолгой полемики «агрессивная» участница В. пришла к саморазрушающей стратегии поведения, поведав историю из своего прошлого, а именно: как она чуть не убила ребенка, младше ее по возрасту. При этом она чувствовал удовлетворение, и даже наслаждение от того, как в ее руках синела шея жертвы, от борьбы иссякали силы, еле слышны были слова со слезами о пощаде. Чувство превосходства, победы и восхищения собой было и в момент повествования на лице рассказчицы. В группе послышался чуть слышный ропот, воцарилось ощущение тихого ужаса. Девушка испугалась именно такой общей реакции.
После некоторого замешательства группа осмелилась задать вопросы: «Ты сейчас так говоришь, чтобы привлечь к себе внимание?», « За что убивать?», «Может быть, ты так поступила, потому что ты долгое время считала себя униженной? Это было тогда, а сейчас ты ведь так не поступила бы?»… Казалось, действительно, В. бравировала. Но, преодолевая собственное смущение, ответила, что и сейчас поступила бы точно так же и нисколько не жалеет о случившемся. Более того, жалеет, что ей помешали тогда довести убийство до конца. Все-таки, из-за чего? По ее словам, из-за плевка и обидных обзываний. После некоторых обсуждений группа разделилась на две части: одна считала В. пострадавшей, униженной, жертвой обстоятельств, оправдывала ее поведение, другая – безжалостной, злой и не принимала такой способ расплаты за все обиды. После высказываний стороны – противника В. замолчала, уверенность в своей правоте уменьшилась и она заплакала. Не вышло получить от группы восхищения ее победой, ее лихим поступком, ее исключительностью. Были страх и осуждение. Позже появились сочувствие, сострадание и жалость. Но В. их не приняла, потому что самой было очень стыдно. А ребята чувствовали стыд за то, что посмели осудить и так настрадавшегося человека, просили прощения. Некоторые из них считали, что сами не были в такой ситуации и не имеют право осуждать.
С того времени группа стала очень сплоченной. А В. приходила на все занятия.
Обратимся к предыстории. На самом первом занятии девушка очень смущалась, до слез, пряталась за ширмой и в одиночестве выцарапывала карандашом в альбоме образы людей с большими глазами. Ребята поначалу пытались увлечь ее к играм, упражнениям. После недолгих усилий, оставили ее без внимания и стали посмеиваться. В конце каждого занятия проводится рефлексия, где каждый участник делится своими впечатлениями, пережитыми эмоциями, мыслями. Девушка и в этом отказалась принимать участие. Тогда мне казалось, что она больше не придет ни на одно занятие. Это бы и произошло, если бы все осталось без общего обсуждения. Девушка на следующее занятие пришла!
Теперь подведем итоги. Возможно, В. приукрасила историю, чтобы привлечь к себе внимание. Да, внимание, на нее, наконец-то обратили. Но палка была перегнута чересчур. Почему В. не приняла сочувствие своих сверстников? Потому что увидела себя со стороны? Хотелось, конечно, вызвать к себе интерес и симпатию группы, но вышло все наоборот. Она сама себя осудила, проявила смелость в своей откровенности. Не так просто и легко поведать о своих скверных поступках и качествах, гораздо проще рассказать о том, какой я замечательный человек. А может быть, ей впервые пришлось иметь дело с группой людей, имеющими иные нормы и моральные ценности в отличие от прошлого опыта? Возможно, раньше нужно было завоевывать авторитет сверстников плохими поступками. А теперь этот шаблон не сработал? Или самоутверждение достигается ею только через осуждение другими, чувство стыда и вины перед ними? Во всяком случае, В. больше не хочется подобным образом испытывать себя. Позже она проявила в школе все свои выдающиеся творческие способности. Что ж, хорошо, что так все закончилось. Могло быть и по-другому, прояви ребята агрессию в ответ на ее чувства и поведение и мы бы потеряли добродушную, компанейскую, очень веселую и способную девчонку.
После тренинга я чувствовала себя опустошенной и подавленной. Продолжение дня было проведено в раздумьях о детских и своих чувствах, словах. Удивляло и смущало то, как маленькому человечку можно исковеркать душу, насколько долго можно носить в себе мучительные переживания, которые выливаются в подростковом возрасте в желание убить и цинично заявлять об этом при всех. Тронула доброта ребят. Еще недавно мне казалось, что далеко не каждый из сегодняшних школьников может сопереживать, тем более так глубоко. Оказалось, что могут, да еще как.
Каждый раз не перестаю удивляться новым открытиям в работе с детьми. Не представляю для себя работу интереснее и полезнее, чем с ними.