ТРУДНОСТИ СЛОВОУПОТРЕБЛЕНИЯ РУССКОГО ЯЗЫКА
Аннотация: Статья посвящена словарям трудностей русского языка. Объектом исследования является словарь-справочник под редакцией К. С. Горбачевича "Трудности словоупотребления и варианты норм русского литературного языка". Отмечается, что Словарь не утратил своего значения и сегодня. В Словаре не объясняются причины недопустимости словоупотребления.
Ключевые слова: словарь, трудность, употребление, иллюстрация, система
Словарь-справочник "Трудности словоупотребления и варианты норм русского литературного языка" под редакцией К. С. Горбачевича, возможно, является самым популярным из пособий, посвященных трудностям словоупотребления. Он удачен уже по названию, где трудности словоупотребления связываются с вариантами норм русского литературного языка. Вопросы, разумеется, могут быть и к данному названию. Однако все эти вопросы будут мотивированы орфологическим подходом. В то же время составители данного Словаря-справочника перед собой орфологической цели в нашем понимании не ставили.
Самым важным вопросом здесь является вопрос о природе «трудности» рассматриваемой в Словаре. Соотносительность понятия «трудность» с понятием «вариант» в названии может создать впечатление, что, по мнению составителей, трудность заключается в выборе варианта. Однако существенно и то, что варианты в названии Словаря связываются с нормой, т.е. речь идет о вариантах, являющихся нормой, не противопоставленных литературному языку. Анализ словарных статей говорит о том, что трудность не связывается составителями исключительно с вариантностью.
В кратком предисловии обращают на себя внимание три мысли. Во-первых, отмечается, что речевая ошибка может быть и бывает такой же устойчивой, как и норма. Во-вторых, мысль о постоянном развитии норм, их изменении, и, в-третьих, мысль о том, что «Охраняя культурную языковую традицию, Словарь в то же время не должен быть тормозом развития языка. Его назначение – не только установить действующие языковые нормы, и способствовать их освоению, но и «помогать естественному ходу вещей» (Л. В. Щерба)» (1, 4).
Эти три мысли определяют направление Словаря и раскрывают общую позицию авторов. Правда, не уточняется и не развивается тезис об устойчивости и распространенности речевой ошибки. Но, будучи связанным с пониманием необходимости «демократического» отношения к материалу (словарь не должен быть тормозом развития языка), данный тезис оказывается многозначным. Разумеется, здесь неправомерно видеть введение орфологического принципа. Как предисловие, так и сам Словарь, наглядно демонстрируют применение нормативного принципа. Авторы Словаря ставят перед собой ясную цель: способствовать утверждению нормы. Нежелание быть тормозом развитию языка, как правило, проявляется лишь в отсутствии категоричности оценок. Например, если в Словаре под редакцией С.И. Ожегова «Правильность русской речи» рассматриваются и просторечные варианты, то здесь однозначно заявляется: «Первой и основной задачей Словаря служит оценка вариантов слов и форм слова, сосуществующих в пределах норм современного русского литературного языка» (1, 5).
Гибкость подхода лексикографов проявляется уже в примечании к первой же фразе §1 раздела «Общие сведения о Словаре». В этом примечании, которое намного больше по объему самого приведенного выше тезиса, вновь говоря о естественности вариантности в языке, указывая на неправомерность критики вариантности, отмечается, что «неизбежность временной (хотя иногда и длительной) вариантности в языке обусловлена рядом других причин (влияние местных и социальных диалектов, контакт с другими языками, противоречия в самой системе языка и т.д.)» (1, 5).
Если подвергнуть данное высказывание объективному анализу, а не интерпретации в контексте определенного культурно-речевого учения, то очевиден прагматический подход к оценке явления нормы и системы норм. Признается, что вариантность – это объективное состояние языковой системы, и, с другой стороны, указывается, что вариантность создается в результате влияния местных и социальных диалектов, контактов с другими языками, противоречий в самой системе языка. Что это означает? Отсюда следует, что резкого противопоставления между системой норм и средствами, противостоящими ей в системе общенационального языка, не наблюдается. Разумеется, это несколько противоречит утверждению авторов Словаря о том, что основной задачей Словаря служит оценка вариантов, сосуществующих в пределах норм литературного языка. Ясно, что стремясь не быть тормозом на пути развития языка, они должны учитывать вариантные средства, существование которых предопределено влиянием местных и социальных диалектов, контактов с другими языками и т.д. Таким образом, мы видим, что теоретические и лексикографические принципы составителей не соотносятся с их пониманием сущности протекающих в языке процессов.
Понимание постоянного взаимодействия системы норм с местными и социальными диалектами с необходимостью должно было привести лексикографов к подлинно орфологическому принципу, существенным и дифференциальным моментом которого является интерпретация речевой ошибки. Однако предвзятость традиционного подхода заставляет их, несмотря на понимание сути процессов, происходящих на стыке литературного языка и других форм национального языка, опираться на нормативный принцип.
В соответствии с нормативным принципом Словарь рассматривает варианты, функционирующие в пределах литературного языка. Это в основном акцентологические и грамматические варианты. Интересно, что даже речевые ошибки составители относят к литературному языку. Так, они отмечают: «Словарь отмечает типичные нарушения норм, возникающие в пределах литературного языка на границах его функциональных стилей, т.е. предостерегает от употребления функционально закрепленных слов в несвойственных для них контекстах, указывает, на некоторые распространенные факты нарушения нормы, происходящие на стыке литературного языка и ненормированной речи» (1, 7).
Здесь обращает на себя внимание фраза «распространенные факты нарушения нормы, происходящие на стыке литературного языка и ненормированной речи». Очень важно было определить теоретически понятие «стык». Непонятно само противопоставление литературного языка и ненормированной речи. Если использование этих двух терминов не случайно, а осмысленно, то речь идет о реализации системы норм. Дело в том, что понятие «литературный язык» как система норм, носит идеальный характер. Нормы на уровне языка в своей совокупности и нормы в процессе коммуникативной реализации это далеко не одно и то же. Как раз об этом и свидетельствует постоянное обновление за счет непрекращающегося варьирования.
В действительности можно с полным основанием говорить о контаминации средств литературного языка со средствами территориальных и социальных языков, характерной для общенациональной русской речи. То есть эта контаминация наблюдается в речи. В результате чего и возможна динамика развития системы норм.
В самом деле конкретная речь никогда не может соответствовать исключительно нормированной системе, живая речь, даже если она представляет собой реализацию литературного языка, конкретизируется на грани системы норм и того, что ей противостоит в общенациональном языке. Интерпретация средств, контаминирующих с нормой на стыке литературного языка и языка ненормированного, есть главная задача орфологии. Составители Словаря стоят на иных теоретических позициях и строят свой Словарь на основе выбора предпочтительного варианта в пределах литературного языка.
Одним из достоинств Словаря является то, что составители не ограничиваются указанием правильных форм. Нередко с частицей не они приводит и неправильные, иногда они так и пишут «неправильно», например, «Горевать. Горевать о ком, чём и допустимо горевать по кому, чему, разг. горевать по ком, чём (неправильно горевать за кем, чем)» (1, 95).
В словарных статьях дается актуальная, необходимая информация о словах и их употреблении, т.е. статьи содержат ответы на предполагаемые вопросы носителей языка. Например, «Город, род. города; мн. города. Из города и простореч. из городу. ...Пример. просторечного употребления...За город, за городом /обычно в знач. «в пригородную местность, в пригородной местности» (и за город, за городом ) обычно в знач. «по ту сторону города»). ... В сложении город-герой обе части склоняются. В городе-герое» (1, 95).
Словарные статьи включают также историческую справку. Например, «Полотенце, мн. полотенца (не полотенцы), род. полотенец (не полотенцев)... Пример ненормативного употребления в прямой речи: – Дайте полотенцев... надо связать его. М.Горький. Фальшивая монета. В лит. языке XIX в. встречалась форм мн. числа полотенцы» (1, 338).
И в этом Словаре недоумение вызывают иллюстрации при акцентологических вариантах. Непонятно, чему они служат. Например, «Начаться, прош. начался (и разг. начался), началась, началось, начались, (не начался, началась, началось, начались и не началась, началось, начались). Наш день рабочий начался, И мы с тобой мужчины. Нам сеять хлеб, рубить леса И в ход пускать машины. Твардовский. Сверстники» (1, 259).
Ясно, что после того, как мы знаем норму, в данном отрывке в слове начался мы поставим ударение на последнем слоге. Однако непонятно, что иллюстрирует пример. Известно, что иллюстрация направлена на доказательство справедливости утверждений лексикографов. Скажем, после определения значения слова приводится пример на его употребление, свидетельствующий о том, чго лексикографы верно определили значение. Разумеется, можно сказать, что здесь возможно созвучие между начался и леса, но непосредственной рифмовки нет, поэтому об иллюстрировании говорить не приходится.
Что касается, акцентологических вариантов, то Словарь чаще всего проявляет либеральность. Например, «Мизерный и допустимо мизерный» (1, 232), «Звонить, звоню, звонишь и разг. звонишь» (1, 158), «Творог ... и допустимо творог» (1, 440) и т.д. Дело в том, что не указан критерий разграничения случаев, в которых используется помета допустимо, от тех случаев, где авторы запрещают употребление. В любом толковом словаре литературного языка дается одно ударение всех этих слов. Нормативный словарь ориентирует на норму. Если же дается и не норма, то необходимо ее интерпретировать. Почему в одних случаях допустимо, в других нет?
Приводятся не интерпретируемые примеры на просторечие. Например, «Беркут (не беркут), род. беркута; мн. беркуты и простореч. беркута. И там, где зори падают стрижами, закаты всходят вверх, как беркута! Цыбин. Медовуха» (1, 30).
Непонятно, с какой целью приводится пример на просторечное употребление. Почему в таком случае не приводится также пример на нормативное употребление?
Несмотря на вполне закономерные неточности и непоследовательность лексикографического анализа, Словарь под редакцией Горбачевича не утратил своего значения как Словарь трудностей. Причина этого кроется в том, что составители Словаря рассматривают подлинные, а не мнимые трудности, которые они выявили в результате анализа большого фактического материала.
ЛИТЕРАТУРА
- Трудности словоупотребления и варианты норм русского литературного языка. Словарь-справочник под редакцией К. С. Горбачевича. Л.: Наука, 1971.
SUMMARY
DIFFICULTIES OF WORDS USAGE IN RUSSIAN LANGUAGE
The article deals with difficulties of Russian language. The research object is Dictionary by K.S.Qorbachevich. It is marked that Dictionary not losed its importance up to day. In the Dictionary are not explained inadmissibility of word usage.
Key words: dictionary, difficulty, usage, illustration, system
Ибрагимпаша БАБАЕВ,
доктор философии по филологии, доцент
Кафедра современного русского языка
Бакинский славянский университет
ул. Шамиля Азизбекова, 102
г. Баку, Республика Азербайджан