"Психические заболевания и психиатрия в романе М. Булгакова "Мастер и Маргарита". Ч. 1
"Психические заболевания и психиатрия в романе М. Булгакова "Мастер и Маргарита". Ч. 1 Любой человек может стать жертвой болезни, в том числе психической. О формировании добродетельного отношения к людям, и к больным людям в особенности, необходимо заботиться с детства. Особую заботу надо проявлять о формировании доброго отношения к людям с расстройствами психики, потому что именно здесь имеется перевернутое отношение нашего общества, неправильное, несправедливо жестокое. В школьной литературе есть произведение, в котором рассказы будущих пациентов психиатрии вначале являются сюжетом романа. Автор как бы предлагает: «А что если болеющих услышать и поверить невероятному?». Это "Мастер и Маргарита" М. Булгакова.
Роман «Мастер и Маргарита» ошеломляет емкостью фразы, любого фрагмента и всего сюжета в целом . Как в школьном возрасте может на основе такого художественного текста формироваться отношение к людям с психическими расстройствами? Станет ли читатель романа добрее, адекватнее и конструктивнее понимать состояния людей и существующую ситуацию в российской психиатрии?
Из романа «Мастер и Маргарита» информация, касающаяся психиатрии, поступает к читателю прямо-таки лавиной. Но такова специфика романа, что внимание отвлечено на другие аспекты. Многие читатели не замечают, что делают выводы о «расстроенном» человеке без учета его состояния . Среди многочисленных отзывов о персонажах романа есть негативные, циничные фразы, присутствуют и бесчеловечные, и нездоровые мнения о страдающих людях и их судьбе. А ведь «Солнце всходит над злыми и добрыми», и еще написано в Евангелии, что «гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду, а кто скажет: «безумный», подлежит геенне огненной».
Считаю, что в книге М. А. Булгакова сказано много правды о психических расстройствах, многое вообще является руководством к действию. Иногда нелегко понять , серьезно говорит автор или иронизирует, отдельные моменты не удается полноценно осознать.
Я выбрала из романа те отрывки, которые непосредственно раскрывают сущность душевного заболевания, работы психиатров, отношения окружающих людей к жертвам психических расстройств и добавила к этому свое понимание текста и свой взгляд на существующую в нашей стране ситуацию. Тема эта тяжелая, позиция сочувствия к расстроенным людям для многих может быть нежеланной. Однако, для того и существует в школе предмет «литература», чтобы школьникам заранее узнавать о встречающихся в жизни проблемах и обсуждать их всесторонне, чтобы услышать и понять что-то новое.
Сюжет романа.
«. . . Так кто ж ты, наконец?
– Я – часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо». (Гете. "Фауст")
Роман предваряется словами персонажа поэмы Гете – Мефистофеля – дьявола в человеческом обличье.
Воланд, мессир, консультант, иностранный профессор чёрной магии – так называют сатану герои романа Булгакова.
По сюжету романа дьявол является в Москву. Здесь живут Мастер и Маргарита. Мастер написал роман о Понтии Пилате, в котором Пилат казнил доброго философа Иешуа Га-Ноцри и мучился от чувства своей несправедливости.
Книгой зачитывается Маргарита – замужняя женщина. Она восхищается текстом. Мастер и Маргарита считают свои тайные отношения любовью.
Увы, московские литераторы этот роман не приняли.
Сознание Мастера менялось. Он стал испытывать влияние черных сил на душу и понял, что писал этот роман под влиянием сатаны. Его психическое здоровье стало рушиться. В критический момент он сжег роман и добровольно лег в психиатрическую клинику.
В это время и появляется в Москве сатана в обличье человека. Он сам рассказывает Михаилу Берлиозу и Ивану Бездомному первую главу из написанной Мастером книги. Увы, эти литераторы – атеисты не верят не только в Бога, но и в дьявола тоже. Воланд тут же уничтожает руководство Массолита и физически (погибает руководитель – Берлиоз), и символически (союзу литераторов «отрезали голову»). Поэт Иван Бездомный оказывается свидетелем трагедии и нелепо пытается изловить убийцу Воланда вместе с другими странными членами его шайки.
Иван Бездомный.
«Иван Николаевич поднял свечу и вскричал:– Братья во литературе!
(Осипший голос его окреп и стал горячей) слушайте меня все! Он появился! Ловите же его немедленно, иначе он натворит неописуемых бед!
– Что? Что? Что он сказал? Кто появился?– Понеслись голоса со всех сторон.
– Консультант!– Ответил Иван, – и этот консультант сейчас убил на Патриарших Мишу Берлиоза. Иностранный консультант, профессор и шпион! Озираясь, Иван, растолкал окружающих, начал размахивать свечой, заливая себя воском, и заглядывать под столы».
Литераторы восприняли поведение своего коллеги как сумасшествие. Так далекие от медицины люди определили Ивана в психиатрию.
«– Я подам жалобу на вас всех. А на тебя в особенности, гнида! – Отнесся он отдельно к поэту Рюхину. – Меня, здорового человека, схватили и силой приволокли в сумасшедший дом! Балбес и бездарность Сашка Рюхин! Посмотрите на его постную физиономию и сличите с теми звучными стихами, которые он сочинил к первому числу! Хе-хе-хе. . . "Взвейтесь!" Да "развейтесь!". . .
Здесь Рюхин всмотрелся в Ивана и похолодел: решительно никакого безумия не было у того в глазах.
– А почему вас, собственно, доставили к нам?– Спросил врач».
Сумбурный рассказ поэта Бездомного врач выслушал, затем Ивану насильно был поставлен укол, и его «закрыли» в больнице.
«– А что же это такое с ним?– Робко спросил Рюхин.
Усталый врач вяло ответил:
– Двигательное и речевое возбуждение. Бредовые интерпретации. Случай, по-видимому, сложный. Шизофрения, надо полагать.
– А что это он все про какого-то консультанта говорит?
– Видел, наверно, кого-то, кто поразил его расстроенное воображение. А может быть, галлюцинировал. . . »
Рюхин возвращался из больницы и терзался. Само посещение «дома скорби» очень тяжелое событие, здесь каждая мелочь «прилипает к памяти». Он понимал, что «худшего несчастья, чем лишение разума, нет на свете. Но еще была обида. Да, да, обидные слова, брошенные Бездомным прямо в лицо. И горе в том, что в них заключается правда. Поэт стал что-то бормотать, ныть, глодая самого себя. "Правду, правду сказал! – Безжалостно обращался к самому себе Рюхин, – не верю я ни во что из того, что пишу!»
Состояние Рюхина емко диагностировал Булгаков – «Отравленный взрывом неврастении».
«– Почему другим поэтам везет? Но что он сделал? Я не понимаю. Что-нибудь особенное есть в этих словах: "буря мглою. . . "? Не понимаю!» Совершенно больной и даже постаревший поэт Рюхин вернулся в дом литераторов.
Таков первый эпизод, непосредственно о психиатрии. Как все емко и органично! Однако, юмор, фантасмагория, нелепость поведения человека отвлекают от мыслей о сущности беды. Рассказы о грехах якобы оправдывают безжалостное восприятие ситуации.
Первичное размещение в больнице, особенно, если это происходит публично, даже просто посещение этого учреждения – трагедия. Это правда. Но это неправильно. Не так должно быть, если бы все мудро понималось и делалось у нас.
Недавно я слышала такой рассказ от бывшей медсестры терапии. Она вспоминала, как лет двадцать назад ее коллегии – медсестры подметили, что одна пациентка временами говорит «не в тему». Вызвали скорую психиатрическую помощь. Те беседовали с женщиной, ничего не заметили, решили: «Она нормальная». Уже собирались уезжать, как вдруг она что-то сказала невпопад и ее стали «вязать». Далее рассказ бывшей медсестры был особенно эмоционален и циничен – как долго трое мужиков не могли справиться с женщиной: «Вот ведь какая! Еще не дается!».
Меня поразило, как было воспринято это повествование – слушающие совсем не имели сочувствия к женщине. Сейчас тем, кто вызывает скорую психиатрическую помощь, разъясняют, что лечение психики по закону – добровольное дело. Исключением являются случаи, когда есть риск для чьей-то жизни. Появился новый закон, но отношение у людей пока еще старое.
Вот еще один случай из жизни. Только много лет спустя участники этих событий поняли свою, мягко скажем, неправоту. В начале девяностых на местном телевидении передачи снимали энтузиасты. Как им удавалось малыми силами поднимать нешуточные темы? Например, делали передачу о медицине. Оператора с камерой на один день отправили в поездку со «скорой помощью» – снимай, что попадется. Был же вызов в деревню – муж пожаловался на ревнивую жену и ее насильно увезли в психиатрию. Что же делать с такими кадрами? Женщина рвалась, кричала, рядом были «зрители и случайные свидетели». Ославили женщину на весь район, опозорили. Удивительно, но не было даже мысли ее саму спросить, что она думает об этих съемках, о своей госпитализации. Не задавали вопросов и мужу. Не поискали никого, кто мог бы объяснить положение семьи, кто мог бы помочь. Женщина ослаблена, защищаться не может, а получила от общества горький и бесчеловечный удар, а взамен никакого сожаления и никакой помощи от местного сообщества. Для чего была нужна такая передача?
Рюхин
Вернусь к сюжету книги и отмечу еще такой факт – люди, возбужденные невероятными событиями, говорят много правды, но им не верят. Зато узнаваемые факты производят эффект шока. Такого нет, если правда звучит из уст здорового человека. Так «пострадал от правды» поэт Рюхин. Фактически, он после выхода из психиатрии сам нуждался в помощи психиатра или психолога, или духовника. То, чего не могут сказать ни врачи, ни здоровые люди говорят в романе больные люди.
Поэт Рюхин по описанию Булгакова тоже имел в своей душе особо ценную идею – он примеривался к таланту Пушкина, желал его славы, мучился недостижимостью такого же признания. Наличие такого «таракана в голове» не повлекло за собой значительного расстройства психики. Но неврастения у него все же была, и она оставалась без врачебного внимания.
С одной стороны, говорят, что психическое расстройство – самое большое несчастье. С другой стороны, общество вместо сочувствия к таким людям проявляет негатив. Как понимать такое несоответствие? В случаях других несчастий жалость и сострадание проявляются в людях.
Хочется обратить внимание на такое явление среди врачей и медперсонала – психологическая защита от потрясений – многие становятся черствыми, бездушными. Жалея, проникаясь чужими бедами, можно не выдержать нагрузки. Доверяя и вслушиваясь в объяснения, можно и самому запутаться (вспомните «палату №6»). . .
Если у здоровых медиков – профессионалов не хватает сил жалеть душевнобольных людей, выслушивать и помогать психологически, то где тем взять силы переносить свое несчастье? Надо искать варианты помощи врачам, медсестрам, чтобы они справлялись с нагрузкой, оставаясь человечными, вникающими в суть болезни специалистами.
Возможно, выход следует искать в духовности. Попечение священника может серьезно изменить духовное наполнение врача. Тогда профессиональное психиатрическое образование надо освободить от принципа светского, нерелигиозного. Это уже правовой вопрос, причем очень глубокий. Здесь имеется коллизия – ведь в законе «О психиатрической помощи…» заложено обеспечение возможности для больных исполнять религиозные обряды во время лечения. Было бы интересно узнать результаты такого социологического опроса, проведенного среди больных людей и их родственников – где бы они предпочли лечиться – у врачей, дистанцировавшихся от религии, или у верующих докторов. На мой взгляд, 100% предпочли бы верующих.
Диагностика
Следующий момент, имеющийся в тексте романа. Слишком быстро и легко ставятся диагнозы. Зачастую – с первого взгляда, а то и со слов пожаловавшихся.
«Усталый врач вяло ответил:
– Двигательное и речевое возбуждение. Бредовые интерпретации. Случай, по-видимому, сложный. Шизофрения, надо полагать».
Здесь Булгакова я не понимаю. В учебниках по психиатрии советских времен очень четко написано, что к вопросу сообщения диагноза отношение должно быть крайне осторожным, более того, даны инструкции, как и когда это должно произойти. Иван Бездомный попал в очень хорошую клинику. Невероятно, чтобы доктор в первую же встречу объявил, что у пациента шизофрения, еще и сказал это чужому человеку.
Я только так могу трактовать этот участок текста, что критикуется вообще постановка диагноза. Действительно, в тех же советских учебниках иногда можно прочитать, что опытный психиатр видит шизофрению.
Однако, есть и другие мнения: что невозможно чётко разграничить пациентов с шизофренией и пациентов, например, с депрессией. На конгрессе по шизофрении в 2007г. в ходе голосования 62 голоса против 61 были в пользу отказа от термина «шизофрения». Исследование Дэвида Розенхана «О нормальных людях в ненормальных местах», продемонстрировало субъективность и ненадёжность диагностики.
Даже сама фраза «опытный психиатр видит шизофрению» говорит о предвзятости автора. Что это за «диагностика взглядом»? Возьмем, к примеру, медкомиссию в военкомате. Там через осмотр психиатра шизофреники проходят легко. Достаточно им сказать, что у них все хорошо, и психиатр пишет «здоров».
Вопрос сообщения диагноза продолжает стоять на повестке дня. Бывает, что это делается грубо. Бывает, что это вообще не делается. Зато происходит разглашение диагноза . Это какая-то игра в документы. В больничных листах сейчас не напишут даже «ангина». Между тем в аптечных рецептах есть и имя больного и фамилия, к примеру, психиатра. Там же и название препарата. Рецепт попадает в руки специалиста в регистратуре, который ставит печати, какого-нибудь статиста, фармацевта. Невозможно вычислить, кто из них любопытен и болтлив. Или проскочит в какой-нибудь справке F20. Любой догадается посмотреть, что это значит. Появляются подробные документы в военкомате, а там через сколько рук они проходят?
Родители удивляются, все знают, а мы не знаем, что там доктора нам написали.
Когда идет разговор об этом с докторами, они отмахиваются: «Да не тряситесь вы над этим, велика беда, что кто-то узнает!» Тогда объясните всем, что ваши пациенты – полноценные люди, чтобы они не становились изгоями!
Бездомный лечится в хорошем отделении.
Вернемся к роману и к нашему герою – поэту Бездомному.
Настало утро. Один в прекрасной палате с новомодной системой вызова необходимых сотрудников для исполнения своих возможных разнообразных желаний, Иван знакомится с наидобрейшим персоналом.
«– Пожалуйте ванну брать, – пригласила женщина, и под руками ее раздвинулась внутренняя стена, за которой оказалось ванное отделение и прекрасно оборудованная уборная.
Иван сказал с иронией: – ишь ты! Как в "Метрополе"!
– О нет, – с гордостью ответила женщина, – гораздо лучше.
Такого оборудования нет нигде и за границей. Ученые и врачи специально приезжают осматривать нашу клинику. У нас каждый день интуристы бывают…
Что желаете надеть – халатик или пижамку?
В кабинете за Ивана принялись трое – все в белом.
Перед Иваном было три пути. Первый: кинуться на эти лампы и замысловатые вещицы, и всех их к чертовой бабушке перебить и таким образом выразить свой протест. Был второй путь: немедленно начать повествование о консультанте и Понтии Пилате. Однако вчерашний опыт показал, что этому рассказу не верят или понимают его как-то извращенно. Иван избрал третий вариант: замкнуться в гордом молчании».
Но реально получилось, что Иван много отвечал на вопросы, за ним исписали немало бумаги, провели разнообразные исследования, использовали все ультрасовременные способы диагностики. К нему пришла целая свита врачей во главе с профессором. Они внимательно и ласково обращались с пациентом, выслушивали и уверяли, что помогут.
«Иван только горько усмехался про себя и размышлял о том, как все это глупо и странно получилось. Подумать только! Хотел предупредить об опасности, грозящей от неизвестного консультанта, собирался его изловить, а добился только того, что попал в какой-то таинственный кабинет, чтобы рассказывать всякую чушь про дядю Федора, пившего в Вологде запоем. Нестерпимо глупо!»
Описание условий в больнице, рассказ об уровне и скорости диагностики, об обслуживании – горькая, прегорькая ирония. На деле все обстоит не так. Лечение с отсталой диагностикой, палаты в безотрадном состоянии, многолюдные,
территория для прогулок может походить на площадку для выгула собак, а может вообще отсутствовать, не всякий врач потратит время на беседу, даже короткую, а самые примитивные исследования, возможно, пройдут спустя большой промежуток времени. Поскольку укладывают в больницу с таким предположительным диагнозом сразу надолго, торопиться вроде и не обязательно. К тому же стремительно увеличивается поток поступающих в психиатрию, и лаборатории не справляются с нагрузкой.
Анализы нередко имеют только формальное значение – врач обязан вшить их в дело. И никакой мудрености – общий анализ крови, общий анализ мочи, ЭХО, рентгеновский снимок черепа…
Нет даже анализа на содержание в крови наркотиков или психотропных препаратов…
Все обследования других специалистов – хирургов, терапевтов и т. д. тоже нередко формальны. Самое неприятное – из-за закрытости этой сферы скрыта информация о лечении не столько в интересах больного, сколько ради прикрытия халатности врача.
Ванны, пижамки… Что об этом сказать! Дай вам Бог никогда не увидеть реальности!
Внимание докторов, обстоятельные беседы, внятные объяснения – это тоже не в каждой больнице, не каждому больному.
Однажды я узнала такой случай. Человек выписался из больницы, так и не поняв, что с ним случилось. Спрашивает он у участкового психиатра: «Зачем мне пить лекарства?». Ответ звучал так: «В больнице лежал?. . Понравилось?. . Еще хочешь?. . Если не хочешь, пей лекарства…»
Человек предполагал услышать объяснение, как действует препарат на его мозг, на все тело, на психику и почему он необходим. Вместо этого он услышал УГРОЗУ. Чем же пугает доктор? БОЛЬНИЦЕЙ !!! Тем местом, куда человек должен приходить за помощью, за надеждой!
О том, какой опыт могли бы перенять мы, можно прочитать в книге «Бесполезен,
как роза». Ее автор, норвежская писательница Арнхильд Лаувенг, излечилась от параноидной шизофрении и стала клиническим психологом:
«В больницах я получала помощь и лечение, и там у меня была защита от одиночества. Лечебные заведения как-то возмещали отсутствие социальных связей, и в некоторых даже чувствовалось домашнее тепло. Я помню подготовку к празднованию Рождества, мастерскую, где готовились пасхальные подарки, летние экскурсии и осенние праздники. Я помню вечера с хоровым пением, беседами. Там всегда было с кем поговорить, мы обедали вместе в большой столовой, ночные дежурные не спали всю ночь, так что и ночью можно было найти, с кем побеседовать. Лечебные заведения были большие, с рабочей комнатой, общей гостиной, вестибюлями, комнатами для групповых занятий, залой для общих собраний, в некоторых был даже свой спортивный зал». . .
В настоящее время в Швеции, Финляндии, Германии, Швейцарии, Венгрии и некоторых других странах функционируют Дома – Сотерии. В своей работе «Сотерия и другие альтернативы неотложной психиатрической госпитализации» Лорен Мошер, объяснил: это «применение по 24 часа в день межличностных вмешательств, осуществляемых непрофессиональным персоналом, обычно без лечения нейролептиками в контексте немногочисленного, аналогичного домашнему, тихого, поддерживающего, защищающего и толерантного социального окружения».
Результаты исследований показали, что программа аналогична по эффективности лечению нейролептиками при первом и втором эпизодах шизофрении.
Во многих странах за пределами Западного мира лечение протекает менее формально, и решающее слово там имеют местные сообщества. А результаты терапии бывают лучше, чем на Западе. Причину этого явления ученые еще не поняли, но предполагают, что она кроется в культуре народов. Очень хорошее долговременное улучшение обнаруживается, например, у больных шизофренией в Индии, Колумбии, Нигерии.
Нам есть у кого перенимать добрый опыт.
Добровольность лечения, раздвоение Ивана.
Поэт Иван Бездомный беседует с профессором Стравинским.
«– Я требую, чтобы меня немедленно выпустили!
– Ну что же, славно, славно!– Отозвался Стравинский. Действительно, какой же смысл задерживать в лечебнице человека здорового? Хорошо-с. Я вас немедленно же выпишу отсюда, если вы мне скажете, что вы нормальны. Итак, вы нормальны?
Прежде чем ответить, Иван очень и очень подумал, морща лоб, и, наконец, сказал твердо:
– Я – нормален.
– Ну, вот и славно! – Воскликнул покоренный Стравинский и, приказал:– выпишите, пожалуйста, гражданина Бездомного в город. Но эту комнату не занимать, постельное белье можно не менять. Через два часа гражданин Бездомный опять будет здесь.
– На каком основании я опять буду здесь?– Тревожно спросил Иван.
Тут что-то странное случилось с Иваном Николаевичем. Его воля как будто раскололась, и он почувствовал, что слаб, что нуждается в совете…»
В этом фрагменте снова освещается вопрос добровольности лечения. Попав в психиатрическое отделение, человек не может выйти из него до тех пор, пока врач не примет решение о выписке. К чему это приводит? Вместо того, чтобы понять свое состояние, начать бороться с болезнью, человек учится симулировать психическое здоровье. Он старается копировать поведение тех пациентов, которых доктора выписывают, скрывает факты проявления своей болезни.
Итак, Иван Бездомный не может найти доверия, не может объяснить свою проблему.
«Иван тихо плакал, он жалобно вскрикивал и закрывал лицо руками. Врач сделал укол и уверил, что он больше плакать не будет. Напившись горячего молока, Иван опять прилег и сам подивился тому, как изменились его мысли. Не пугала более отрезанная голова Берлиоза, и стал размышлять Иван о том, что в клинике неплохо, что Стравинский умница и знаменитость и что иметь с ним дело чрезвычайно приятно.
– Почему я так взволновался из-за того, что Берлиоз попал под трамвай?– Рассуждал поэт. – В конечном счете, ну его в болото! Кто я, в самом деле, кум ему или сват? чего это я, объясните, взбесился на этого загадочного консультанта, мага и профессора с пустым и черным глазом? К чему вся нелепая погоня за ним?
– Но-но-но, – вдруг сурово сказал где-то внутри прежний Иван Ивану новому, – про то, что голову Берлиозу-то отрежет, ведь он все-таки знал заранее? Как же не взволноваться?
– О чем, товарищи, разговор! – Возражал новый Иван прежнему Ивану, – Человек лично был знаком с Понтием Пилатом. Не умнее ли было бы вежливо расспросить о том, что было далее с Пилатом и этим арестованным Га-Ноцри?»…
Раздвоение Ивана – так озаглавлена в романе целая глава. Но раздвоение чего здесь описывается? Сознания? Личности? То, что мы читаем – это похоже на обычную смену позиции. Такое бывает с любым здоровым человеком – он находит оправдание себе, ищет утешение, если что-то не смог сделать.
Двойственность иногда напрасно приписывают человеку, а иногда не видят и не осознают, когда она есть. Например, один пациент говорит: «Я абсолютно здоровый», и тут же говорит: «У меня болит все». В обоих случаях он говорит одно и то же – что лечиться ему плохо.
«Подремав немного, Иван новый ехидно спросил у старого Ивана: – так кто же я такой выхожу в этом случае?
– Дурак! – Отчетливо сказал где-то бас, не принадлежащий ни одному из Иванов и чрезвычайно похожий на бас консультанта…»
Вот через такие явления не каждый прошел – у Иванушки имеется, по крайней мере, один «чужой голос». Ему неприятно спорить самому с собой, и «кто-то злой пристроился» к внутренним мыслям, вставляет свои оскорбления в адрес Ивана. В данном случае ему слышится голос встреченного консультанта. Иван не может подумать, что он сам себя обозвал, да еще и не своим голосом.
Герои Булгакова – пациенты клиники доктора Стравинского действительно достойны сострадания. Если же у кого-то оно не появляется, то стоит перечитать книгу, чтобы разглядеть написанное и увидеть горе человеческое.
Мастер
«Сон крался к Ивану, вдруг решетка балкона беззвучно поехала в сторону. С балкона осторожно заглядывал в комнату бритый, темноволосый, с острым носом, встревоженными глазами и со свешивающимся на лоб клоком волос человек примерно лет тридцати восьми».
Читателю описали Мастера, когда он уже стал пациентом психиатрии. Мастер и Иван Бездомный быстро нашли общий язык.
«Благодарного слушателя получил Иван Николаевич в лице таинственного похитителя ключей! Гость не рядил Ивана в сумасшедшие, проявил величайший интерес к рассказываемому. . .
Когда Иван добрался до того момента, как Понтий Пилат в белой мантии с кровавым подбоем вышел на балкон, гость прошептал:
– О, как я угадал! О, как я все угадал!. .
Загрустив, Иван сказал: «Я оказался здесь».
– Несчастный поэт!
– Да кто же он, наконец, такой?. .
Гость и веско и раздельно сказал: «Вчера на Патриарших прудах вы встретились с сатаной».
Иван был сильнейшим образом ошарашен. Мастер добавил:
– Право, я удивляюсь Берлиозу! Сатану нельзя не узнать, мой друг! Берлиоз, сколько я о нем слышал, все-таки хоть что-то читал! Хотя в защиту его я должен сказать, что Воланд может запорошить глаза и человеку похитрее…
– А меня сумасшедшим называют!. . – Прибавил Иван.
– Будем глядеть правде в глаза. И вы, и я – сумасшедшие, что отпираться! Видите ли, он вас потряс – и вы свихнулись, так как у вас подходящая для этого почва. Но то, что вы рассказываете, бесспорно, было в действительности. Но это так необыкновенно, что даже Стравинский, гениальный психиатр, вам не поверил. Ваш собеседник был и у Пилата, и на завтраке у Канта, а теперь он навестил Москву.
– Да ведь он тут черт знает, чего натворит! Как-нибудь его надо изловить?
– Вы уже пробовали, и будет с вас. А что натворит, это уж будьте благонадежны. "
Прозвучало одно из объяснений причины расстройства психики. «Видите ли, он вас потряс – и вы свихнулись, так как у вас подходящая для этого почва».
Что это за разница между людьми в восприятии потрясающих событий? Психиатры говорят о существующей предрасположенности людей к психическим заболеваниям, которая не означает наследственности. Так что же это за «подходящая почва» для того, чтобы свихнуться? Как своевременно разглядеть ее и что предпринять?
Можно найти результаты исследований по ранней диагностике. За 30 месяцев до начала болезни ее можно разглядеть, внимательно наблюдая за изменением состояния человека. Только кто же это сделает? Врачебное наблюдение за всеми здоровыми людьми невозможно (доктора и за больными не успевают наблюдать).
Население в плане оценки состояний человека безграмотно. Наконец, есть общественная проблема – негативное отношение к людям с психическими расстройствами. Не то, что ранняя диагностика не происходит, даже острая форма не диагностируется, когда заболевание скрывается. Человека прячут в домашних условиях и берегут и от общества, и от психиатров. В случае, если это сын, то еще и от военкомата. Нет статистики, какова численность таких несчастных семей, но точно, что в последнее время их стало много.
Как Мастер воспринял одинаковость рассказа Ивана с содержанием своего романа? Он считает, будто вся информация о Понтии Пилате была передана Иванушке через дьявола. Мастер свой роман сжег. Однако теперь он слышит его пересказ из чужих уст. Какой он сделает для себя подсознательный вывод? – Стало быть, сожжение моей рукописи не привело к ее исчезновению. Видимо, появившись в моей голове, она стала достоянием сатаны.
Позже это проявится уже в его видениях – Воланд Бездомного заявит, что «рукописи не горят».
Как только мы предположим, что психика Ивана «показала» ему то, что он знал, но забыл, (он мог когда-то прочитать главы романа Мастера, которые были опубликованы!) весь сюжет романа изменяется в нашем понимании. Это уже не фантастика, не появление дьявола в Москве, а галлюцинация Ивана, в которой были яркие воспоминания, и страшным совпадением в них вплелась трагическая гибель Берлиоза.
Мастер рассказал Ивану историю своей жизни. Обратим внимание на повествование о встрече с Маргаритой.
«Она несла в руках отвратительные, тревожные желтые цветы… Повинуясь этому желтому знаку, я тоже свернул в переулок и пошел по ее следам. Он вдруг вытер неожиданную слезу и продолжал:– любовь выскочила перед нами, как из-под земли выскакивает убийца в переулке, и поразила нас сразу обоих! Так поражает молния, так поражает финский нож!. .
Она утверждала впоследствии, что любили мы друг друга давным-давно, не зная друг друга. Да, любовь поразила нас мгновенно. И скоро, скоро стала эта женщина моею тайною женой. Гость и его тайная жена пришли к заключению, что столкнула их сама судьба и что созданы они друг для друга навек.
Маргарита сулила славу, она подгоняла и стала называть его Мастером. Она нараспев и громко повторяла отдельные фразы, и говорила, что в этом романе ее жизнь»…
Внимательный человек заметит, что в больнице Мастер, даже оценивая себя психически больным, не пресекает своих рассуждений – он переосмысливает свою жизнь, находит в ней повиновение каким-то силам, знакам.
Чувствуется, что мастер мистифицирует свои чувства. Он в плохом состоянии, всякому событию приписывает влияние «нечистой силы». Он не может строго соблюдать логику мышления. В горе человек вспоминает самых близких людей. С ними связаны все надежды, но эти мысли перемежаются с мыслями о воздействиях. Все это объединяется и внезапно под удар попадают самые любимые и самые дорогие люди – они оказываются под подозрением, будто через них действует «нечистая сила».
Из такого посыла появляется необходимость в анализе всех своих прежних отношений, возникают новые и новые вопросы, человек ищет на них ответы. Случайно или осознанно он втянут кем-то в этот беспощадный круговорот? Добра или зла желали ему знакомые? Как теперь относиться к людям?
Этиразмышления – следствие тяжелого состояния и одновременно причина его продолжения.
«Рассказ Иванова гостя становился все путанее, все более наполнялся какими-то недомолвками. Он говорил что-то про косой дождь и отчаяние в подвальном приюте, о том, что ходил куда-то еще. Шепотом вскрикивал, что он ее, которая толкала его на борьбу, ничуть не винит!"
«То, о чем рассказывал Мастер «на ухо» Ивану, по-видимому, очень волновало его. Судороги то и дело проходили по его лицу. В глазах его плавал и метался страх и ярость».
Не может человек в одиночку переносить такой шквал чувств, эмоций, мыслей.
Он идет к тем, кто его может выслушать и понять, он высказывается, выливает душу. Зачем? Наверное, это действует та внутренняя сила, которая стремится к избавлению от болезни и которая требует общения.
Сам по себе рассказ уже имеет большое значение. Человек, выразивший словами свои мысли, чувства, увидевший реакцию собеседника может сделать новые выводы для себя. Все же одного рассказа мало. Надо, чтобы собеседник не только соглашался выслушать (такого человека тоже надо найти!), но и мог сказать в ответ что-то действительно важное, толковое, существенное.
Мастер рассказывал, как тяжело душе от дьявольского воздействия.
«Так, например, я стал бояться темноты. Мне казалось, что через оконце, хотя оно и было закрыто, влезает какой-то спрут с очень длинными и холодными щупальцами.
Это было в сумерки, в половине октября. Я лег заболевающим, а проснулся больным. Мне вдруг показалось, что осенняя тьма выдавит стекла, вольется в комнату, и я захлебнусь в ней, как в чернилах. Я встал человеком, который уже не владеет собой. Я боролся с собой как безумный. У меня хватило сил затопить печь и сжигать роман.
Я шептал: – догадайся, что случилась беда. Приди, приди, приди!
В окно кто-то стал царапаться тихо. Сердце мое прыгнуло, и я бросился отворять. Она припала ко мне, вся мокрая, с развившимися волосами, дрожащая. Тихо вскрикнув, она голыми руками выбросила из печки на пол последнее, что там оставалось, повалилась на диван и заплакала неудержимо и судорожно.
Когда она утихла, я сказал: «Я возненавидел этот роман, и я боюсь. Я болен. Мне страшно.
Со мною будет нехорошо, и я не хочу, чтобы ты погибала вместе со мной.
Она страшно оживилась, припала ко мне и сказала: – я погибаю вместе с тобою!». . .
«– Да, в половине января, ночью, я жался от холода в моем дворике. Страх владел каждой клеточкой моего тела. И так же точно, как собаки, я боялся трамвая. Хуже моей болезни в этом здании нет, уверяю вас.
– Но вы можете выздороветь. . . – Робко сказал Иван.
– Я неизлечим, – спокойно ответил гость. – Я знал, что эта клиника уже открылась, и через весь город пешком пошел в нее. Не надо задаваться большими планами, дорогой сосед, право! Я вот, например, хотел объехать весь земной шар. А вижу только незначительный кусок этого шара, но, повторяю, это не так уж худо. Вот лето идет к нам, на балконе завьется плющ. . . Свежеет. Ночь валится за полночь. Мне пора»…
Мастер мыслит, разговаривает, радуется малому. Это уже является его личным движением вперед.
Прошло время. К поэту Ивану Бездомному пришел следователь для выяснения обстоятельств гибели Берлиоза. Но, увы, и Иван совершенно изменился. Поэта больше не трогала судьба Берлиоза. Перед приходом следователя Иван дремал лежа, у него были видения. Теперь он уже в больничной палате видит Ершалаим! Сейчас уже нет смысла сомневаться в болезни Ивана.
Краткие, без эмоций ответы получал следователь.
Он позволил себе выразить уверенность в том, что поэт сейчас в состоянии некоторой депрессии, но что скоро это пройдет.
– Нет, – отозвался Иван, – это у меня никогда не пройдет…
Вторично прозвучала в романе эта ужасная фраза.
Страшно посмотреть на молодого человека, вдруг понявшего, что остаток жизни придется провести в психиатрических отделениях. Еще неделю назад жизнь человека была наполнена счастливыми событиями, дружбой, учебой, спортом, работой и вдруг все обрушилось!. .
Отчего Иван отчаялся и не верит в освобождение от своей беды? Не оттого ли, что люди не знают, что полное выздоровление возможно и считают, что психические расстройства неизлечимы.
Больные всегда надеются, что доктора умеют лечить, но в таком плохом состоянии сейчас находится наша психиатрия, что и врачи нечасто дарят надежду своим пациентам.
К примеру, такой случай не является редкостью. Мать находит нового доктора и спешит к нему со своими рассказами о горемычной жизни и с надеждой на консультацию профессионала, а врач очень быстро ее «обламывает»: «Вы слишком сильно переживаете. У вас такая судьба. С этим ничего не поделаешь. Выводите дочь на инвалидность»…
Откуда такой прогноз? К врачу или к ясновидящему приходила мать? Кто может знать судьбу? Вначале надо пациента хотя бы увидеть.
Нет! Этот врач убеждает, что надо дочери полгода полечиться в больнице.
– Для чего ей надо лечиться?
– Чтобы получить инвалидность.
– Для чего ей инвалидность?
– Чтобы лечиться…
Это самый настоящий шок
Имеется единственная схема государственной финансовой поддержки психически больных людей, живущих в семье, – через инвалидность. Теперь всех, кто не согласен на инвалидизацию, ОСТАВЛЯЮТ БЕЗ СРЕДСТВ !!!!
Нынешний порядок материального обеспечения людей с расстройствами психики когда-нибудь станет ПАМЯТНИКОМ ПОДАВЛЕНИЯ.
Семье вместо способов выздоровления РЕКОМЕНДУЮТ ИНВАЛИДНОСТЬ !!!!!!
Теперь нахождение в больнице ради инвалидности НАЗЫВАЮТ ЛЕЧЕНИЕМ !!!!
Какова же цена вопроса? Те, кто в борьбе с безденежностью прошел первый этап инвалидизации, получат пенсию примерно в 2,5 тысячи рублей !!!!!
Кто может выжить на такие средства?
Те, кто пошел на пожизненную инвалидизацию, будут получать тысяч 10. К этому времени пациентам уже не будут нужны ни такие деньги, ни особенная забота. Это глубоко безнравственная и бесчеловечная схема.
Эйген Блёйлер, швейцарский психиатр, наиболее известный за его вклад в понимание психических заболеваний и введение термина «шизофрения», считал, что часто естественное течение болезни приводит к излечению, и что психические болезни не следует лечить по шаблону.
Родители, не имея медицинского психиатрического образования, сердцем чувствуют, что жить не в больнице – так будет лучше для здоровья. Но финансовый вопрос никто не отменил.
После десятка лет общения матери с психиатром, она с горечью подводит итог: не врачи помогали мне исцелить ребенка, я помогала врачам заполнять карточки, принуждая дочь или сына к ненужным и вредным мытарствам.
Искажение сознания людей достигло такой степени, что появились желающие сдавать своих родных психиатрам, чтобы усмирить их, вывести на инвалидность и получать пенсию на содержание жертв своего предательства.
Человека принудили стать инвалидом, и он стал им. Врачу дали инструкцию, и он стал бумагомаракой.
В советские годы идеология была выше профессионализма, а сейчас появился новый кумир – юриспруденция. За бумагами не видно больницы. Надо пройти бессчетное количество бюрократических препон, чтобы услышать капельку действительно медицинской информации. Психически больные люди зачастую до этого и не доходят.
Это не только больничная беда. Сейчас вообще во всех сферах происходит стремительное усложнение, в том числе в сторону бюрократии.
В жесткую правовую бюрократию не залезет и здоровый человек, не имеющий юридического образования, времени и средств. Более того, в нашей стране юриспруденция немощна перед саботажем. Русский человек всегда найдет, как испортить жизнь тому, кто борется за свои права. Результат такого рода борьбы у нас описывается так: «За что боролись, на то напоролись». Больной же человек чаще не спорит, а отчаивается. Он расценивает все бюрократические проволочки однозначно и просто – мне отказали в помощи. .
Иван болеет
О том, что Иван сказал «это у меня никогда не пройдет» есть еще такая мысль: он повторяет слова мастера и переносит его судьбу на себя.
Через некоторое время Иван встретился и с Мастером, и с Маргаритой.
«Они вошли к Иванушке, невидимые и незамеченные, во время грохота и воя грозы.
– А, это вы! А я все жду, жду вас.
– Я здесь! Но вашим соседом я больше быть не могу. Я улетаю навсегда и пришел к вам лишь с тем, чтобы попрощаться.
Иванушка просветлел и сказал: – это хорошо, что вы сюда залетели. Я ведь слово свое сдержу, стишков больше писать не буду. Меня другое теперь интересует, я другое хочу написать. Я тут пока лежал, знаете ли, очень многое понял.
Мастер взволновался: – Вы о нем продолжение напишите! Я уже больше не буду писать о нем. Я буду занят другим.
От белой стены отделилась темная Маргарита и подошла к постели. Она смотрела на лежащего юношу, и в глазах ее читалась скорбь.
– Какая красивая, – без зависти, но с грустью и с каким-то тихим умилением проговорил Иван, – вишь ты, как у вас все хорошо вышло. А вот у меня не так, – тут он подумал и задумчиво прибавил:– а впрочем, может быть, и так. . .
– Так, так, – прошептала Маргарита и совсем склонилась к лежащему, – вот я вас поцелую в лоб, и все у вас будет так, как надо. . .
Лежащий юноша охватил ее шею руками, и она поцеловала его.
– Прощай, ученик, – чуть слышно сказал мастер и стал таять в воздухе. Он исчез, с ним вместе исчезла и Маргарита.
Иванушка впал в беспокойство. Он позвал – Прасковья Федоровна! а что там рядом, в сто восемнадцатой комнате сейчас случилось?
– Скончался сосед ваш сейчас.
– Я так и знал! Я уверяю вас, Прасковья Федоровна, что сейчас в городе еще скончался один человек. Я даже знаю кто, – тут Иванушка таинственно улыбнулся, – это женщина»…
Этот фрагмент вплетен в рассказ о Мастере и Маргарите и при чтении романа воспринимается как их история. Если же его «вырвать» из этой канвы и рассматривать как часть судьбы Ивана, то понимание резко меняется. Это не встреча поэта Бездомного со своим соседом. Мастер здесь нереальный – он в палату «залетел», он невидимый, отделяющийся от стены, тающий в воздухе.
Это грезы Ивана. Он мечтает, и сам же не допускает мысли, чтобы он о таком мечтал. Мнимые собеседники ощутимы – это видимые, слышимые образы. Запретные желания Ивана таковы – быть учеником мастера; получить сострадание, нежность и поцелуй красавицы, способной на страстную любовь (не отбирая от учителя его любимую); писать на его тему, но с его разрешения (а сам мастер пусть будет занят чем-то другим, или, еще лучше, – пусть умрет вместе со своей любимой, испытывая счастье) и, наконец, чтобы у самого Ивана жизнь продолжалась и счастливо сложилась.
Попробуйте наложить на эти желания текст приведенного фрагмента, может появиться ощущение и понимание полноценной галлюцинации…
Недаром духовные учителя говорят, что нужно держать под контролем свои мечты.
Сколько же попыток надо сделать, чтобы вырваться из цепких лап болезни?
Важный диалог я нашла в книге «Эвергетин», он может мотивировать болеющего человека, его родственников к борьбе за свою полноценную жизнь:
"– Авва! Я упал.
– Вставай.
– Авва! Я уже вставал и снова упал.
– Снова вставай.
– Сколько же раз так вставать?
– До конца жизни. И в каком состоянии ты умрешь, в таком тебя будет судить Бог. "
Если кто-то оказался в психиатрии, он будет не раз пытаться вернуться в общество. Его к этому будет толкать внутренний стимул к жизни. Но если эти попытки будут неловкими, то только терпимое отношение окружающих, в добром смысле слова попустительство, снисходительность могут стать незаменимой опорой поднимающемуся человеку. Надо, чтобы он чувствовал, что за него борются не только родные, но все добрые люди.
Иван выздоровел!
Метки: Литература