Андрюшкин день
Андрюшкин день Мои выпускники пыхтели над очередной проверочной. Я смотрела на их головы, склонившиеся над тетрадками, и молила Бога о важной составляющей ученического счастья – удаче. Впереди экзамены. Классным руководителем у них я была только этот последний для них год. А моих шестиклассников отдали на этот год коллеге, и пришлось подхватить моих нынешних огромных, взрослых, умных и необычайно красивых. За окном неумолимый тёплый конец апреля, четвертая четверть взяла разгон. Вот уж где будет борьба с самим собой на разрыв души. Попробуй тут к экзаменам приготовиться, когда сирень, когда соловьи, когда гормон бизонит душу. Мысли прервал осторожный стук в дверь кабинета. Выглянула. Бабушка одного из моих бывших шестиклассников Андрюшки. И лицо её было, словно, опрокинуто неимоверной болью. Не умея остановить непослушные слёзы, она с трудом произнесла: – У Андрюши умер папа сейчас в больнице. Я за ним пришла. Он не знает об этом. Мы не можем ему это сказать. Прошу: скажите ему вы.
Я остолбенела. Потом растерянно проговорила:
– Да, да, я поговорю. Теперь на уже моё опрокинутое лицо смотрели тридцать пар глаз, поднятых от тетрадок. Глаза ждали ответа на свой немой вопрос. И я ответила:
– Мне нужно сейчас идти. Я должна сказать моему шестикласснику, что у него полчаса назад умер отец.
В классе замерло всё, только за окном скандалили нахальные и задиристые воробьи. Я шла по школьному коридору и пыталась подобрать самые нужные слова. Но перед глазами стоял красивый Андрюшкин отец, который год назад помогал мне вести в поход ребят. Окончен пятый класс, впереди целое лето. Вот оно незатейливое ребячье счастье! Мальчишки, особенно «беспапные», вились около него хороводом. Как горд был Андрюшка, когда молодой, задорный, сильный отец гонял вместе с ними по полю мяч, когда учил ставить палатку и разжигать костёр. Моя память об этом дне крушила все мои попытки собрать душу для разговора, а кабинет математики вот, рядом. С пустой головой я, словно в реку с утёса бросилась, постучала и заполучила Андрюшку. Он, не понимая зачем вдруг понадобился, вопросительно смотрел на меня своими серыми глазами. Я положила ему руку на плечо и предложила:
– Давай, Андрюшка, в медкабинет пройдём.
– Прививка, да? – он поднял на меня свои ясные глаза. Я ничего не ответила, только сжала его плечико. И снова коридор. И снова чехарда в голове, а рядом неготовый к горю мальчишка. Медкабинет, пропитанный каким-то пахучим снадобьем, встретил нас вопросом в глазах медсестры Лидии Александровны. Мы сели на банкетку. Помолчали. Наконец, я выдавила:
– Андрюшка, когда ты виделся с папой…? – И остановилась, не смея договорить чёрные слова «последний раз». Мальчишка, ни о чём не подозревая, посмотрел на меня серым взглядом и спокойно ответил:
– Вчера. Его «Скорая» увезла в больницу. Я сегодня после уроков с мамой к нему собираюсь. – Андрюша, у тебя самый замечательный отец на свете.
Лицо мальчишки растянулось в улыбке, и он согласно кивнул: – Я знаю. – Но он не вернётся больше из больницы.
– Почему? – вопросительно смотрел на меня Андрей, никак не желая осмысливать до конца страшный смысл страшных слов. – Его больше нет, – с усилием выдавила я.
– А где он? – снова, не желая понимать, мальчишка мучил меня своими наивными вопросами, и я, не выдержав, сказала оголенно и ясно:
– Он сегодня умер в больнице.
И, чтобы не видеть потухающих от боли детских серых глаз, я прижала его русую головку к груди. Больше не было слов, а было только под моими руками сотрясавшееся от горьких слёз мальчишеское тельце. Я гладила русый коротко стриженый ёжик, на который падали из моих глаз огромные солёные капли. Сердобольная медсестра Лидия Александровна засуетилась около нас сцепившихся несчастных и рыдающих: – Андрюша, выпей, вот тут у меня хорошая вкусная микстурка. Мальчишка, вытер слёзы кулаками, послушно выпил. Сестра подвела его к умывальнику и ласково, бережно, будто снимала с него навалившуюся пелену горя, умывала зарёванную мордашку. Посадила его рядом с собой у окна, одними губами спросив меня: – У вас урок?
Я кивнула. – Идите, я с ним побуду.
– Спасибо. Я вышла. У окна враз постаревшая и сгорбившаяся бабушка. Мы стояли рядом и плакали. Потом, вытирая слёзы, я сказала: – Он успокоится чуть-чуть и вы сможете забрать его.
– Спасибо вам, – проговорила убитая горем женщина.
– За что? Не благодарите, не надо! Сил вам.
Я снова шла по коридору. Класс встретил меня тишиной и немым вопросом тридцати пар глаз. Я стояла перед ним заплаканная с мокрым на груди от слёз платьем. Мой взгляд потянулся к окну, но солнца там я уже не увидела.